Был, по собственным его словам, и «первопроходимцем» многих начинаний.
Одним из них более четверти века является известный на весь мир
фестиваль оперного искусства им. Ф. И. Шаляпина. А теперь окончательно
осел на родине и работает главным дирижером в Харьковском национальном
академическом театре оперы и балета им. Н. В. Лысенко.
Свое музыкальное образование Виталий Данилович начал в местном Доме
культуры. Играл на трубе, балалайке — на чем только научили и позволяли
играть ребенку, который около оркестра был согласен дневать и ночевать.
Потом, окончив в поселке десятилетку, поступил в Харьковское музыкальное
училище. «Туда можно было поступить и после восьми классов, получается,
я два года терял, — рассказывает Виталий Данилович, — но я согласен был
вернуться хоть в первый класс, лишь бы учиться в настоящем музыкальном
учебном заведении».
После окончания музучилища юношу пригласили в институт военных
дирижеров. «Эх! — восклицает теперь «гражданский» Куценко, — какие бы у
меня сейчас были погоны, лампасы, звание и пенсия!.. Но я пренебрег этим
заманчивым предложением и направился в Харьковскую консерваторию, зная,
что как валторниста меня тут возьмут обязательно…» Так и случилось. Но и
этого молодому человеку оказалось мало. По завершении учебы он
отправился в Северную столицу и начал все сначала: поступил на первый
курс дирижерского факультета Ленинградской консерватории.
— Так начались ваши странствия, Виталий Данилович?
— Так и начались. Странник я настоящий. Первое место, куда я попал,
переведясь на заочное отделение, — Марийская республика. Там создавался
новый музыкальный театр. Сначала пригласили, как и положено, просто
показаться, продирижировать, а потом пригласили и на работу. Несмотря на
то что я в то время был еще студентом, опыт у меня уже был. Учась в
Харьковской консерватории, вместе с Володей Лукашовым мы успели
поставить в народном театре, что был тогда в ДК железнодорожников на
Котлова, и «Алеко», и «Запорожец за Дунаем». Но главным навыкам
дирижерского мастерства я, конечно, научился в Ленинграде. Школа
дирижеров там всегда была на высочайшем уровне! И как бы Москва ни
хотела присвоить это первенство себе, Санкт-Петербург и поныне остается
главной кузницей дирижеров. Ну, по крайней мере, так было в 60‑е годы. В
Марийском музыкальном театре я прошел, как говорится, и Крым, и Рим —
ставил и оперы, и балеты, но больше — оперетты, так как театр был
все-таки музыкальным. А нация марийская необычайно певучая, впоследствии
этот музыкальный театр стал театром оперы и балета. И в нем я поставил
первый национальный балет, за что был удостоен звания заслуженного
деятеля искусств Марийской республики и Государственной премии.
Но творческий человек не может останавливаться на достигнутом, и один
знакомый сманил меня в Самарканд — там только что открыли новый оперный
театр. Любой дирижер вам скажет, что статус оперного театра выше, чем
музыкального. Так что, сами понимаете, я «купился» на это сразу.
— А калым вы кому и чем заплатили?
— Там такая «каша заваривалась», что в конечном итоге «калым» заплатили мне.
— ???
— Да! Дело в том, что театр этот был открыт специально для одного
потрясающего, великого музыканта и человека, дирижера и композитора —
Мухтара Ашрафи. В свое время он был очень известен. И так получилось,
что, работая в Ташкенте, он попал в опалу и сослали его в Самарканд… Так
вот специально для него там выстроили огромное здание театра. Но шли
там только национальные оперы и балеты.
— Вот это ссылка! Хороша!..
— Да. Как оказалось, почти что в ссылке оказался и я… Великий опальный
музыкант проработал в новом театре два года, потом его опять возлюбили,
и он уехал восвояси. А я занял его место. Когда приехал, увидел, что
положение в театре катастрофическое. Но городские власти по праву
считали театр общенародным достоянием. Собрали бюро обкома, пригласили
меня и сказали: «Проси, что хочешь, но театр подними!» «Что хочешь» не в
личном плане, конечно, а в творческом. Я не растерялся: пересмотрел
состав оркестра, труппы, в общем, театр у меня «подошел», как тесто.
Пригласил хороших певцов, музыкантов и очень скоро поставил «Щелкунчик».
Со временем этот театр стал настоящим театром оперы и балета, в нем уже
шла классика. И по сей день, между прочим, среди бывших советских
республик Узбекистан — единственная республика, где два театра оперы и
балета: в Ташкенте и в Самарканде. Во всех остальных по одному.
— Как? А в Украине — шесть!
— Ну, Украина в этом смысле на особом положении и заслуженно. Более
певучей нации не сыщешь. Даже итальянцы «облизываются», слушая наши
голоса.
— Понятно. Виталий Данилович, но это ведь не весь ваш путь «из варяг в греки»…
— Да. Потом — назад, опять поближе к варягам. Отработав два сезона, я
попал в столицу Татарстана. А Казань — удивительной культуры город, в
том числе и в музыкальном плане. Не случайно именно там, между прочим,
появились первые антрепризы. Вообще, статус университетского города уже
говорит сам за себя: если в городе есть университет, значит, у него есть
свое лицо, культура и т. д. В Казанском театре им. Мусы Джалиля я взял
на себя ответственность вспомнить, что там родился Шаляпин,
следовательно, именно в этом городе должен быть музыкальный фестиваль,
названный его именем. Стал обивать пороги руководителей. Сначала никто
не отзывался, но потом нашелся-таки один энтузиаст из бывших
комсомольских вожаков и тоже загорелся идеей фестиваля оперного
искусства. В 82‑м он состоялся — первый. В этом году ему тридцать лет.
Так что я теперь с гордостью говорю о том, что являюсь
«первопроходимцем» этого дела, и очень рад тому, что меня туда до сих
пор приглашают.
— А дальше — Харьков?
— Нет. Еще не Харьков. По прошествии шести лет работы в Казани мне
позвонили по решению Министерства культуры из Томска. После по обычной
схеме пригласили и на работу. В течение трех сезонов я руководил там
симфоническим оркестром. Но с Украиной, с Харьковом я все время
поддерживал связь, потому что очень хотел вернуться — не чужой ведь! И
мне помогли. В 85‑м, когда освободилось место в Харьковской филармонии, я
вернулся в родной город. Через год мне предложили совмещать работу
дирижера с художественным руководством филармонией. А в 96‑м с оперным
спектаклем «Травиата» поехал в Мадрид. И Георгий Валентинович Селихов
(царствие небесное…) предложил мне: «А не хотели бы вы возглавить
оперный театр в качестве главного дирижера?» Я ответил, как женщина:
«Надо подумать…» Подумал и с 1 марта 1997 года стал главным дирижером
ХАТОБа. Оперы «Турандот», «Чио-Чио-Сан», балеты «Дон-Кихот» и «Жизель»,
более двух десятков променад-концертов, которые так полюбились
харьковчанам, — это все мои детища.
— Виталий Данилович, променад-концерт далеко не новая форма
музицирования, ей около 160 лет. Как вы считаете, в чем ее популярность
сейчас? Кстати, «променад» — слово французское и обозначает «прогулка», а
у вас?
— Да, слово действительно французское, а идея таких концертов
принадлежит английскому дирижеру Генри Вуду. Тогда он преследовал одну
цель — больше популяризировать современную классическую музыку среди
малоимущих слоев населения, привлечь молодежь, студенчество, которому
были недоступны цены на билеты в большие концертные залы. Он убирал
кресла в залах и музицировал для всех, кто хотел его слушать. В
Советском Союзе, пожалуй, только Валерий Гергиев в Мариинке устраивал
такие концерты, а в Харькове эту идею подал я, и публике она страшно
понравилась. Конечно, у нас это немножко не так: мы не убираем кресла из
зала, мы даже оркестровую яму не всегда можем прикрыть. Связано это с
финансово-техническими проблемами, но цены на билеты у нас самые что ни
на есть доступные. И принцип «променада» тоже сохранен. Мы оправдываем
его тем, что совершаем прогулку по музыкальным жанрам и эпохам, по
временам, связанным с именами композиторов и солистов. И мы не только
балуем публику популярной классической музыкой, но и воспитываем ее,
предлагая произведения посерьезнее. Однажды в первом отделении
променад-концерта мы исполнили Четвертую симфонию Шостаковича. А она ох
какая непопулярная. Я боялся страшно. Отыграли — тишина. Ну все, думаю,
провал. И вдруг — шквал аплодисментов, восторга — вот что меня
порадовало. Мы уж во втором отделении тогда одни «конфетки» публике
преподнесли — Штраус, Чайковский — все самые «шухарные», как я называю,
вещи. А вообще, я работаю на полупроводниках…
— Это как же?!
— Я люблю всякую хорошую музыку, все, что с музыкой связано, и все,
что вызывает у меня музыкальные ассоциации. Помню, в Питере мне
захотелось побывать на уроке у Ростроповича… Это вообще фантастика!
Занятия он устраивал в большом зале, и прийти туда могли все, кто хотел,
надо было только спросить разрешения и тихо сидеть, чтобы не мешать…
Виолончельная музыка ведь совершенно беспрограммная, но как гениально
Ростропович проводит уроки с виолончелистами! Какие богатейшие
ассоциации! За всеми, кто это уже сказал, повторю и я: Ростропович —
человек настолько эрудированный во всех областях, что эмоциональное,
ассоциативное мышление у него колоссальное, поэтому в любой момент он
может привести примеры от фрейдовских до неприличных…
— Как некоторые режиссеры? Виктюк, например?..
— Да нет. Виктюк «перешагнул» Ростроповича. Ростропович более благородно изъясняется, Виктюк — более «в лоб»…
— Виталий Данилович, а что такое должно быть заложено изначально в человеке для того, чтобы он впоследствии стал дирижером?
— Прежде всего дирижером нужно родиться. То, что много нужно знать как
общеизвестного, так и специального, об этом и говорить нечего. А вот
подчинить своей воле массу людей, чтоб они играли так, как нужно, а не
так, как им хочется, — поверьте мне, это не очень легко. Тем более что
дирижеры и музыканты теоретически стоят прямо на противоположных
позициях. И очень-очень часто дирижеров не любят. Знаете, почему? Потому
что те диктуют свою волю. А кто-то из музыкантов, может быть,
несостоявшийся дирижер, хочет играть ина-че — ну и сразу в штыки… Но еще
Рихард Штраус говорил: «Уже по тому, как новый дирижер взошел и встал
за пульт, видно, кто кем будет руководить: он оркестром или оркестр им».
— И как же нужно взойти?
— На это трудно ответить… Наверное, должно быть что-то незаметное для
окружающих. Как бы неожиданное. И воля, конечно, воля! Ведь дирижер на
итальянском — «кондактер», это кондуктор, управляющий, начальник, а ведь
не каждый может быть начальником. Я помню, Константин Семенов, народный
артист СССР, во время своего дебюта в Мариинке с Володей Атлантовым,
выйдя к оркестру, так сдвинул брови, что его было не узнать. Но он так и
не раздвинул их до конца «Пиковой дамы» — вот так… Так что, наверное,
нужно обладать магнетизмом или… гипнозом…
— Чтобы воздействовать на музыкантов, как Каа на обезьян в «Маугли»: «Ближ-ж‑е, бандарлоги! Ближ-ж- же!..»
— Да, да, да! Именно! Это верно, как Каа в «Маугли»! Но ведь это тоже Фрейд.
— Виталий Данилович, а как вы думаете, учение Фрейда может помочь осуществить мечту: вашу, мою, чью-то еще — в принципе?
— …Смотря как ее сформулировать. Но главное, мне кажется, как минимум
об этой мечте нужно хоть кому-нибудь рассказать, поделиться. Вот как я
сейчас, хотите, расскажу вам о своей мечте?
— Еще бы! Кто же не хочет? А вдруг когда-нибудь кто-нибудь также поделится своей мечтой и она совпадет с твоей собственной…
— Случай, как говорится, редкий, но почему бы и нет?.. Я, например,
очень хочу в Харькове тоже организовать какой-нибудь музыкальный
фестиваль, как это у меня получилось в Казани. Причем это не стало бы
помехой фестивалю Шульженко, Дунаевского, конкурсу Крайнева. У нас и
Гмыря учился, да много кто — организовать бы только! Представляете:
отремонтированный большой фонтан «Каскад», что спускается из Сада
Шевченко на Клочковскую, сбоку можно было бы устроить пластиковые
сиденья для публики, а внизу, у воды, располагался бы оркестр…
— И — концерт под открытым небом, как в Ницце или Баден-Бадене!..
— Да причем тут Баден-Баден?! В Харькове! И проводить там можно было
бы не только симфонические концерты, но и эстрадные, и спектакли также —
балетные, оперные, шоу, что угодно. Если будет все прилично обустроено и
технически продумано — начинить мы найдем чем. Или другая идея. Вот в
Санкт-Петербурге есть уже традиционный фестиваль «Театральная площадь»…
— А также «Белые ночи», «Алые паруса»…
— …Да. Так почему бы в Харькове не сделать фестиваль «Зеркальная
струя»? Чтобы оживить музыкальную жизнь города летом? Ведь все есть:
вход в ХНАТОБ со стороны Сумской — фактически готовая сцена, беседка
«Зеркальной струи» — напротив. Конечно, нужно будет перекрывать движение
транспорта. Но ведь за границей это делают! Устраивают такие
представления!
— Да… Тогда здание ХНАТОБа, пожалуй, можно будет смело
называть домом, где сбываются мечты… Главное, чтобы это касалось всех
театрализованных представлений.